На улице самый настоящий ноябрьский ливень, такой сильный, что сразу ясно: будет лить всю ночь. Норберта бежит, не разбирая дороги, подол платья липнет к ногам, ботинки давно промокли. Угораздило же задержаться в этой глуши, а сообщить кому-то не выйдет - мобильник сел. Остается идти в сторону ближайшей деревеньки и просить помощи.
читать дальшеВ домах света нет - оно и понятно, деревенские рано ложатся спать. Нечего им делать на улице в такую ночь, когда вокруг ливень, буря и кажется, просыпаются какие-то древние и жуткие силы. Деревенские этоп понимают, потому что живут преданиями и умом, а Норберта вроде умная, но попала впросак.
В чьем-то доме вдруг оказывается свет, этот огонек манит к себе, как пламя свечи - мотылька. Девушке некогда думать о красивых сравнениях, она подбегает к входной двери и стучится, мельком читая надпись на табличке над дверью. Хозяйку зовут Ирма.
Дверь открывают быстро, на пороге высокая женщина с короткой стрижкой и повязанным вокруг головы платком. На шее ее несколько нитей бус, когда Ирма делает шаг навстречу, они причудливо стучатся друг о друга.
- Заходи, промокла совсем! Еще и дождь какой!
Ирма помогает Норберте вывернуться из насквозь помокшего плаща, едва ли не отжимает подол платья, что конечно, потом скажется на материале, но сейчас девушке плевать. Ирма энергична, быстра и явно не удивлена появлением незнакомой девушки на своем пороге в непогоду.
У Ирмы необычное лицо: простое и доброе, глаза у нее иные. Один зеленый и яркий, а второй точно погасший, весь заполненный черным. В нем не видно даже зрачка, темнота залила его полностью. Но темнота для Норберты родная, а Ирма заботливая. Она набрасывает на плечи девушки плед и ведет за собой на кухню.
- Ты, может, поговорить хочешь?
Больше всего на свете Норберта сейчас хочет спать в тепле и темноте, но в голосе Ирмы столько просьбы и надежды, что девушка не может ей отказать. В конце-концов, напоминает она себе, это будет своеобразной платой за приют. В доме Ядранки приходилось платить беспомощностью, а тут - умением слушать.
Хозяйка садится напротив, снимает платок, разглаживает его на коленях и начинает свой рассказ.
- А вообще странно вышло, что я не умерла, - со смешком произносит Ирма. Смешок звучит странно, как щелчок крышки старой деревянной коробочки. Коробочка пустая и старая, дерево рассохлось, щелчок глухой.
- Ну, все неплохо начиналось. Я в этой деревне родилась, у меня родители были хиппи. Знаешь, такие смешные люди, которые чувствуют единение с природой и всем хотят добра. Они спасали мир от войны, а я оставалась с соседкой. Хорошая была женщина, пока не постарела, не заболела, не перенесла несколько операций. Она целыми днями лежала в постели, у нее все болело, вот она и озлобилась. Меня, девочку, соседка гоняла с разными поручениями: то за водой сходи, то лекарство принеси. Да если что сделаешь не так, обругает, а то и стукнуть могла...
Норберта кивает, чувствуя на себе внимательный взгляд Ирминых глаз. По крайней мере, одного из них, зеленого.
- А я совсем маленькая была, мне веселиться охота, то с ребятами выйду играть, то на речку сбегу. Девочка я была, словом. А соседка однажды разозлилась, когда я снова гулять убежала и домой пришла только к вечеру. Ну, она ножницы схватила да чуть глаз мне не выколала, но поранить смогла. И откуда только у нее силы тогда взялись... Я вырвалась, оттолкнула ее, бегу в лес, бегу, по лицу кровь течет, а я и не замечаю. Бежала так, пока не выдохлась и не уснула прямо там, в глуши. Как домой вернулась - не помню.
Ирма рассказывает, а сама разглаживает платок, поправляет волосы, касается своих рук, обводит пальцем губы, мельчит жестами. Норберта следит, запоминая порядок движений: сначала платок, его мелкие складки, затем прядь русых с проседью волос, потом крепкие руки, потом накрашенные губы.
- Глаз у меня сделался плохой, дурной. Сама видишь, нехорошо это. А я все недоброе стала видеть. Нечисть всякую вижу, любое зло и лицемерие вижу... Врать мне и не пытайся - сразу уличу. А соседка та вскоре умерла, жаль ее, хорошая женщина была, хоть и озлобилась к старости. Ты меня не бойся, я тебя не обижу. Хочешь, еще чаю налью? А знаешь, вот живу я здесь, с соседями лажу, с ребятишками их играю, а глаз мой дурной. Все вижу, все, и страшно мне. Боюсь, что однажды за мной придут все, кого видела. Странно, что я не умерла, правда?
Норберта кивает. Да, странно.Персонажи на самом деле не связаны между собой и не должны были встретиться. Норберта и Ядранка совсем из другой истории.
Просто Ирме надо было высказаться, она очень, очень давно молчала.
Вот так выглядит Норберта. Она в черном если что
@темы:
фанфик,
ориджинал,
Норберта,
Город,
Ирма