в худшие дни
на парковых скамейках
в тюрьмах
или когда я жил
со шлюхами
у меня всегда была эта странная
удовлетворенность-
я не назвал бы ее
счастьем -
скорее внутренним
балансом
которая примиряла меня со всем
что бы ни случилось
и она помогала мне
на фабриках
и когда у меня
не клеилось
с
девчонками.
она помогала мне
в войнах
и
в похмелье
в бакалейских драках
и
в больницах.
а проснуться в дешевой комнате
в незнакомом городе и
отдернуть занавеску-
было самой сумасшедшей
удовлетворенностью
просто подойти
к старому комоду
с треснутым зеркалом-
увидеть себя, гадкого,
и осклабиться на все это.
важнее всего то
насколько хорошо тебе удается
проходить сквозь
огонь.
на парковых скамейках
в тюрьмах
или когда я жил
со шлюхами
у меня всегда была эта странная
удовлетворенность-
я не назвал бы ее
счастьем -
скорее внутренним
балансом
которая примиряла меня со всем
что бы ни случилось
и она помогала мне
на фабриках
и когда у меня
не клеилось
с
девчонками.
она помогала мне
в войнах
и
в похмелье
в бакалейских драках
и
в больницах.
а проснуться в дешевой комнате
в незнакомом городе и
отдернуть занавеску-
было самой сумасшедшей
удовлетворенностью
просто подойти
к старому комоду
с треснутым зеркалом-
увидеть себя, гадкого,
и осклабиться на все это.
важнее всего то
насколько хорошо тебе удается
проходить сквозь
огонь.