[hellislivingwithoutyou]

02.03.2017 в 10:27

Пишет  HellAnita:

тошнота
Название:тошнота
Фандом:Yuri!!! on Ice
Автор: *Night_Rain
Бета: Night_Rain
Пейринг/Персонажи: *Виктор/Юрий, Виктор/Юри
Рейтинг: *PG-13
Категория: *слэш
Жанр: Романтика, Ангст, Драма, AU, ER (Established Relationship)
Размер: Мини, 4 страницы, 1 часть
Дисклеймер: Кубо
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика, UST, Кинк
Краткое содержание: Виктор Никифоров вряд ли похож на человека, который управляет целой организацией отъявленных преступников. Виктор Никифоров вряд ли похож на того, кто фактически держит в руках всю власть, все полезные знакомства, все важные ниточки. Виктор Никифоров вряд ли похож на человека, который с наслаждением слушает хруст ломающихся костей, и на губах его растекается довольная улыбка.
Примечание: crystal castles - untrust us
crystal castles - baptism
Размещение: Только с разрешения автора

Виктор Никифоров вряд ли похож на человека, который управляет целой организацией отъявленных преступников. Виктор Никифоров вряд ли похож на того, кто фактически держит в руках всю власть, все полезные знакомства, все важные ниточки. Виктор Никифоров вряд ли похож на человека, который с наслаждением слушает хруст ломающихся костей и на губах его растекается довольная улыбка.

Виктор Никифоров смеется и ест чертово клубничное мороженое, обнимая этого своего Юри Кацуки одной рукой, другой ероша шерсть своего пса Маккачина. Картина такая уютная и радостная, что во все вышесказанное не верится, но это правда. Виктор Никифоров именно такой, какой есть: из крайности в крайность, его настроения - ебаные американские горки, Юру блять уже тошнит от этих аттракционов.

Юру тошнит от всего происходящего так давно, что он сам не помнит, когда это началось. Наверное, еще с того момента, когда он, осознав свое сиротство и обреченность на несладкую жизнь в детдоме, решил сбежать и затеряться. Удалось и то, и другое - мало ли на улицах малолетних беспризорников. С того дня Плисецкий воровал, дрался, жрал подножный корм и ночевал едва ли не на голой земле, но не сомневался что так все равно лучше.

В отчаянном желании выжить, жить и жить даже неплохо, он повзрослел быстро и научился многому. Например, принимать совершенно сумасшедшие решения, подвергать свою жизнь риску, и удивляться, что ему повезло. Юрию часто везло - своего рода, талант. Поэтому, когда шестнадцатилетнему пацаненку приказали выкрасть какие-то важные документы, он согласился не раздумывая - очень хотелось жрать.

Плисецкий не знал, о чем думал тогда. О людях, которых он намеревался облапошить, ходили слухи один другого хуже. Что таких умников как Юра находили по частям и в лесопосадке, например. В лучшем случае. Словом, шанс на успех был совсем невелик, переходить дорогу мафии было крайне опасно, но он все же решился.

Конечно же, ничего не получилось. Конечно же, его схватили чуть быстрее, чем он успел подумать, что все, пиздец, добегался. Плисецкий был уверен, что сейчас его попросту придушат или зарежут, и все, прощай. Даже порадовался в меру своих способностей. Наконец-то, слава тебе, боженька, хоть за это спасибо, ну.

Но этого не случилось. Скрутив мелкого по рукам и по ногам, его зачем-то привезли Никифорову. Зачем - Юра не понимал до сих пор. Не он первый, не он последний, обычно о таких неудачниках большой босс даже не знал. Трупом больше, трупом меньше, что уж тут. Однако в этот раз все конкретно пошло не так.

Знаменитый в неузких кругах Виктор Никифоров оказался высоким молодым мужчиной, тощим таким, что жердь. Волосы у него были красивые, серебристые, и глаза тоже красивые, голубые и доверчивые. И руки сильные. Этими самыми руками Виктор сначала избил Юру до полусмерти, оставив после себя несколько переломов, большое количество кровоподтеков и синяков. Потом сказал, что прощает и даже оставил при себе в каком-то смысле.

Странно, но Плисецкий не ненавидел его совершенно. Этот случай оказался нужным для того, чтобы Виктор стал для него богом. Самым настоящим, за которого на алтарь, всю кровь и всю душу наружу. Бог этот часто был жесток и безжалостен, а от чужих страданий получал настоящее удовольствие, но Никифоров именно такой, какой есть: не лучше, не хуже.

Странно, но Плисецкий вдруг подсел на него, как другие лузеры - на наркоту. Раньше Юра думал, что торчки - конченые придурки, сидят себе с расширенными зрачками и лыбятся на весь мир. А потом понял, что выглядит почти так же, когда пялится на Виктора щенячьим взглядом. Первая, блять, подростковая влюбленность.

Никифоров мог быть веселым, добрым и компанейским, мог быть учтивым и вежливым. Мог бы стать для Юрия другом, старшим братом или даже любовником - о чем Юра думал с замиранием сердца. Мог бы стать для Плисецкого убийцей и верной смертью, но почему-то не стал.

Виктор поступил хуже, чем можно было предположить, впрочем именно так, как от него никто и не ожидал. Никифоров, весь такой железный и несгибаемый, зависел от боли. Ему нравилось смотреть на кровь, синяки, причинять страдания, чувствовать дрожь и страх своей жертвы. Виктор зависел от боли, Юрий - от Виктора. Все было очень просто.

Нихуя это было не просто, лежать без движения на деревянной скамье, или стоять, уперевшись руками в стену, или висеть в каком-то орудии пыток, касаясь пола кончиками пальцев едва-едва. Совсем это было не просто - сдерживать стоны, стараться не издавать ни звука, закусывать губы. Это непросто - терпеть, терпеть, терпеть, пока личный бог сбрасывает накопившееся напряжение, а хлыст свистит угрожающе с каждым крепким ударом.

Странно, но они так и не переспали. Хотя Плисецкий много думал об этом, да что там, дрочил на светлый образ славного мафиози едва ли не до стертых пальцев. Славный мафиози улыбался ему весело, трепал по плечу как старого знакомого, и волок за собой в какую-нибудь темную комнатку для очередной порции пыток.

Однажды Юра все-таки попробовал выпросить у Виктора что-то большее, хотя бы один поцелуй, ну же, Никифоров, блять. Он вцепился в него, не желая отпускать, напирая решительно и отчаянно. Виктор тогда изменился в лице, из расслабленного и спокойного он вдруг превратился в крайне уставшего и скучающего.

И тоном родителя, поучающего свое неразумное семнадцатилетнее чадо, Никифоров сказал, что спать он с ним не будет, у него есть Юри и изменять он ему не собирается. Что с Плисецким у них на двоих только эти встречи и боль. Виктор зависим от боли, Юра - от Виктора, все очень просто, Юрочка, а теперь уходи.

И помни, у нас все добровольно. Ты можешь отказаться, я тебя и пальцем не трону. Конечно, думал Плисецкий, добровольно. И пофиг, что Юра торчит по нему хуже чем наркоман по героину, что Виктор ему снится, и в снах этих глаза у него такие добрые и у них все хорошо-хорошо. Они много гуляют, много смеются и едят мороженое.

Сны эти были очень похожи на реальность, только на ту, что не сбылась. Плисецкий эту фантазию украл, подсмотрел, выцепил у другого. У того самого Юри Кацуки, которого Никифоров любил, баловал и изменять которому не собирался. Юра тогда шел по парку по каким-то своим делам, но милая парочка на скамейке привлекла его внимание.

Виктор Никифоров, его злой бог с руками по локоть в крови, о чем-то ласково расспрашивал неприметного полноватого азиата, теребил его волосы, держал его за руку. Вокруг них наматывал круги большой шоколадного цвета пудель, солнечные лучики терялись в платиновых прядях Виктора, и это все было настолько хорошо, что Плисецкий растерялся.

Позже он именно растерянностью объяснял самому себе эту реакцию: уйти, сбежать из злополучного парка, припереться в свою конуру на ватных ногах и плакать, плакать. А потом все тайное как-то разом стало явным: кольцо на безымянном пальце Никифорова, фотка того азиата у него на столе, контакт в телефоне "Юри", который Виктор набирал в разы чаще чем все остальные, строчил ему смски и хмыкал, когда получал ответ.

Наверное, Юра раньше просто не замечал множества этих мелочей, и потому так надеялся. На деле было очень просто: Никифоров любил этого своего Юри Кацуки, в прошлом профессионального фигуриста, японца по национальности - это же сплошное воспитание и ханжество, да этот нежный цветочек вообще знает чем занимается его возлюбленный? Впрочем, несмотря на все это, Виктор любил Юри, а Юру - нет.

Позже они с Кацуки несколько раз встречались лицом к лицу - всё-таки так или иначе вертелись в преступных кругах. За эти короткие встречи Плисецкий убедился - Юри действительно не представляет из себя ничего особенного. Не блещет ни внешностью, ни какими-то умениями, все молчит и наивно хлопает ресничками. А вокруг него вьется сам Виктор Никифоров, чуть ли на руках не носит и ножки не целует. Одним - все, другим - ничего.

Юра ревновал и завидовал, злился и плакал, а после встреч с Виктором чувствовал себя ещё хуже. Их и так непростые отношения становились все более странными, извращенными, Плисецкому совсем не легчало, поэтому он совершенно не удивился, когда столкнулся с Юри совсем уж близко.

- Привет, - сказал Кацуки.

- Виктор тебя любит, - сказал Юрий.

- Я знаю, - сказал Юри.

Юру понесло, он многое сказал: и про то, что Никифоров в Кацуки души не чает, и про счастье их, блять, взаимное, про то, что он не понимает и никогда не поймет, чем же Кацуки так исключителен. Про то, что Юри, наверное, под самой счастливой звездой родился, если рядом с ним это чудо, этот бог. Сказал, что одним все, а другим ничего, и что:

- Ну тебя то он хотя бы не бьет, - почти выплюнул Плисецкий. Сейчас он ненавидел эту ситуацию, этого Кацуки, такого спокойного. Ненавидел Виктора, который всего полчаса назад бил его до кровавых следов, ненавидел себя и свою бледную кожу, расцвеченную синяками.

Юри Кацуки моргает за стеклами очков, а потом делает то, чего Юра Плисецкий не ждал совершенно. Юрий ждал, что Кацуки на него наорет, врежет ему, на худой конец, Виктору нажалуется. Но Юри тоже умеет удивлять.

Он снимает куртку, потом стягивает футболку и молчит. Юре хочется закричать. На спине Кацуки, столь любимого, знакомые полосы от хлыста, запястья явно растерты верёвками, и в целом его тело отличается от истерзанного тела Плисецкого только наличием большого количества засосов.

- Любовь - это тяжкий труд, - скучным назидательным тоном говорит Юри, одевается и уходит. Плисецкий смотрит ему вслед и молчит.

Виктор Никифоров управляет целой организацией отъявленных преступников. Виктор Никифоров фактически держит в руках всю власть, все полезные знакомства, все важные ниточки. Виктор Никифоров с наслаждением слушает хруст ломающихся костей и на губах его растекается довольная улыбка.

Виктор Никифоров бьёт Юру, Виктор Никифоров бьёт Юри, Виктор Никифоров зависим от боли, они оба - от Виктора. Только Виктор Юри любит, а Юру нет.

Юру блять уже тошнит.