Для него женщины никогда не значили слишком много. Женщины не пропускали его мимо, находили повод заговорить и попасть в его постель в последствии. Они получали случайную встречу, одну-единственную ночь, приятную и ей, и ему, ночь, обещающую никогда не повториться. Женщины для Винсента оставались женщинами: мишура украшений, пестрота платьев, сладкая косметика, манерные вздохи, неискренние поцелуи. Женщины для Винсента всегда были прекрасными розами с другой планеты, но у любых роз спустя какое-то время обнаруживаются шипы.
Каждая женщина мечтала заманить его, привлечь его, а потом уколоть поострей вечными упреками, ссорами, попортить много крови нежеланными потомками, навязать никому не нужную связь. Связей Винсент не поддерживал. Не было еще женщины, с которой он бы встречался. Не было еще женщины, которая могла бы последовать за ним куда угодно, и Винсент очень сомневался, что такая все же родилась. Винсент думает об этом, когда приходит в Лондон вместе с поездом в четыре утра. Винсент пахнет виски и дороговизной, а еще бесконечной усталостью. Лондон пахнет дождями и простудой. Винсент не знает, подружатся ли они. Винсент окидывает взглядом вокзал города, в котором его никто не ждет. Закуривает, блаженно выпуская струйку дыма в раннее утро, вызывает такси и едет в бордель.
Винсент достаточно богат, чтобы заплатить таксисту и достаточно богат и чтобы старуха со сморщенным лицом и маленькими глазками услужливо засеменила к нему, сжимая в руках пухлую папку. Винсент опускается в кресло, почти что без всякого интереса листая каталог. Женщины-проститутки остаются такими же женщинами. Розы, мишура, обязательства, скука. Все равно каждая из них втайне надеется, что очередной клиент окажется тем самым, кто вытащит ее из злачного местечка, для кого она будет готовить ему ужин, от кого будет рожать детей и кого будет поносить до конца своих дней, вот о чем думает каждая из них, выстанывая что-то бессвязное под мужчиной, лицо которого забудут через пару часов.
читать дальшеВинсент выбирает себе пассию почти что посредством детской считалочки, просто ткнув пальцем в очередную картинку. Картинки, цветы, косметика, женщины, скука. Старуха, шаркая, плетется было в одну из маленьких комнаток, но вдруг возвращается. Она что-то бормочет и из этого потока Винсент различает только несколько слов: "господин", "исключение", "Лиза". Глаза мужчины загораются странным огнем, он вынимает хрустящие купюры, опуская их в жилистую руку и бредет по пахучей полутьме за своей проводницей. Комнатки с тонкими стенами и ширмами вместо дверей казалось, предназначены для того, чтобы казаться театром. Стонущим, охающим, ахающим погорелым театром с переигрывающими примами.
Воздух загустевает от сладкого запаха ароматических свечей, подслеповато мелькают фонари, не красные, а самые обычные, впереди маячит спина старухи в грязном халате. Они проходят по узкому, охающему и ахающему коридору, останавливаясь у комнатки в самом конце. Она отгорожена от остальных надежной дубовой дверью и Винсент надеется, правда надеется, что внутри его ждет блаженная и спасительная тишина. Старуха заталкивает мужчину в комнату, подобострастно что-то шепчет, надеясь выпросить еще пару купюр и все же уходит.
Кровать, скользкие шелковые простыни, настырный запах свечей, пробравшийся и за дубовую дверь. Цветы в вазе на тумбочке, зеркало, полуприкрытое какой-то тканью, одинокая фигура, раскинувшаяся на красных простынях. Женщина. Шлюха. У нее глаза зеленые и будто стеклянные, а волосы светлые, почти блондинистые, красиво уложенные и струящиеся по плечам. У нее идеальная фигура, подобная фигурам античных богинь, но эта красота запятнана следами от чужих рук и зубов, алеющими на бледной коже. Винсент смотрит на нее так, словно Лиза - непризнанное чудо света. Он обводит пальцем ее щеки и губы, касается трепещущих ресниц, оглаживает податливое тело, будто бы не веря в реальность происходящего. Лицо Лизы остается бесстрастным, будто взятым с иконы. Она его интересует.
Лиза все-таки шлюха, потому что позволяет вот так просто и легко брать то, что обычно хранят или хотя бы делают вид, Лиза шлюха, потому что отметки других мужчин бесстыдно покрывают ее фарфоровую кожу, Лиза шлюха, потому что стонет хрипло и громко, но очень и очень правдиво. Лиза не показывает усталости, когда он берет ее раз, другой, Лиза почти не меняется в лице, когда Винсент слегка сжимает пальцы на горле женщины, и ей приходиться хватать воздух через раз. Лиза ничем не выдает эмоций, когда мужчина все же отстраняется, неудобно устроившись на скользких простынях и закуривает. Лицо Лизы все так же печально и строго, как на иконах. Винсента впервые так интересует женщина.
Она кутает свое идеальное тело в цветастый халат, рассеяно поправляет прическу, затем чуть постукивает пальцем по циферблату маленьких золотых часиков, указывая на то, что клиенту пора уходить. Винсент тушит сигарету, одевается, кивает женщине, замеревшей античной статуей в пахучей темноте ночи. Уже стоя на пороге, Винсент понимает, что за все время он ни разу не заговорил с ней. Уже прижимаясь к губам Лизы своими, мужчина вспоминает, что за все время он не целовал ни одной своей пассии. Мужчина кивает шлюхе, выражение лица которой нисколько не изменилось. Винсент знает, что в следующий дождливый день в Лондоне он точно навестит это местечко.