Задумка была давно, а замечательные фотографии (chernajarosa.diary.ru/p202746542.htm) послужили катализатором

Сколько я помню, между нами никогда не было ни искорки тепла. Нас вечно разлучали километры, мили и пяди заснеженного пространства, холод, пустошь и вечная мерзлота.

Сколько я помню, ты крайне тяжело переживала зимы, особенно, метели, которыми так богат наш край. Он буквально полнился зимою, упивался ею каждый год, в то время как ты едва ли не плакала от страха. Погода тебя никогда не щадила, тебя пугали бешеные ураганы, пугал снег, налипающий, нависающий холмами на твой хрупкий мир, тебя пугали ледяные глыбы, тебя пугали новогодние гулянья, катания на санках, пугали коньки, пряники, петушки на палочках и пугал мокрый пушистый мех воротников. Зимой ты словно уходила куда-то в далекие арктические края, отгораживалась ото всех ледяными пластинами, надевала свою печаль, как река - льдистую броню. Ты куталась в бесчисленное количество пледов и простуд, ты пила горячие напитки - от чая с лимоном до обжигающего виски, наконец, ты предпочитала носить теплые черные наряды и предпочитала не быть со мной.

Ты называла меня погодой, сначала лишь в шутку, потом совершенно серьезно. Ты говорила, что я слишком изменчив и легкомыслен, что мое слово не стоит и ломаного гроша, что я измучал и тебя, и себя, как эта чертова зима, которую ты так ненавидишь. Ты говорила, что каждое мое слово - еще одна льдинка, ты говорила, что от меня веет пронизывающей до костей стужей и ты становилась такой же. Ты вся походила на ледяную статую, ты отталкивала, не подпускала, вырывала руки и плакала, стоило тебе оказаться в моих теплых объятиях. Ты казалась мне снежной девой из старой-старой сказки, так бережно ты взращивала зиму в своем горячем, как уголек, сердце. Ты так боялась зиму и так яростно ее хранила от бед, моя девочка с тающими на щеках снежинками и холодными, обледеневшими поцелуями.

Сколько я помню, ты всегда цеплялась за меня, как утопающий за соломинку, за последний шанс, за последний глоток воздуха. Сколько я помню, ты боролась со своими страхами и с моей зимой, а в конце все же ей поигрывала. Сколько я помню, я все пытался тебя отогреть. С каждым новым годом ты покупала все больше шерстяных платьев и вязала теплые свитера, зло сверкая глазами на меня. С каждым новым годом ты предусмотрительно запасалась душистыми травами для отваров, которыми лечила свои бесконечные хвори. С каждым новым годом ты с самого лета, солнечного, сладкого, копила для меня нежность и ласку, а потом зима уносила все это с первым снегом.

Сколько я помню, я всегда оставался погодой. Растрепанным, нестабильным, эмоциональным, врывающимся в ее уютный и теплый мирок, как поток холодного воздуха. Сколько я помню, она была безгранично родной и близкой, как яркое-яркое небо в летней день. Сколько я помню, она теряла все свои краски, бледнела и тускнела с каждым днем календарной зимы в яростных попытках сопротивляться. Сколько я помню, она запиралась на все замки, прятала мысли, плодила тайны, отмахивалась, кричала, проклинала и плакала. Сколько я помню, каждую зиму нас все же сталкивало вместе резким дуновением морозного ветра и рано или поздно мы оказывались в ее квартире, среди клетчатых пледов, пестрых свитеров и приглушенного запаха пастилок от кашля.

Сколько я помню, каждую зиму она трепетала от перспективы быть задушенной, заваленной пластом искрящегося снега или же моего безразличия. Она боялась вальса снежинок за окном, она боялась моей переменчивости, она не верила редким солнечным денькам, она не верила моим клятвам и признаниям в любви. Она не позволяла ткать вокруг нее узорчатые белоснежные кружева слов, не позволяла даже заикаться об искренности своих намерений. Она ненавидела меня и ненавидела зиму. Она упрямо куталась в очередной слой теплой одежды и шла заваривать себе чай с лимоном. Она каждый чертов раз стряхивала снежинки с моего шарфа, ругая за то, что я привносил в ее жизнь частицу холода за окном и каждый чертов раз она все же открывала тяжелую дверь, чтобы позволить себя согреть.