17.05.14

Сегодня я чувствую себя немного странно, потому что почти поссорилась с важным мне человеком и виной всему этому только моя безалаберность. Мне надо меньше говорить и все чаще взвешивать, а стоит ли обьявлять о своих чувствах. В конце концов, даже самому терпеливому надоест такое обилие эмоций. В конце концов, никто не сможет терпеть меня вечно, о чем я весьма непредусмотрительно забываю. Мы все еще в хороших отношениях, но этот момент балансирования на краешке ножа не выходит из моей головы.

А вообще у меня весна, я чувствую май, и солнце, и предчувствие свободы каждой клеточкой своего тела. В моей голове смешалось слишком много эмоций, и красок, и чувств, и противоречивых желаний. Почему-то именно сейчас мне хочется нарушать тысячу и одно правило, которое я смиренно соблюдаю. Меня раздражает несправедливость, с которой мои знакомые или просто люди, находящиеся рядом, отхватывают себе гораздо больше свободы, нежели я. Тут же вопросы: чем я хуже? Что я делаю так? В чем провинилась? Это чистая зависть, господа.

Но желания приходится держать в себе, закупорить глубоко и ждать июля. В конце-концов, я люблю июль. И наверное, в нем мне будет лучше.

@темы: заметки, писанина

---

Не-тепло

Зачем-то я решила переместить сюда свое фикбуковское творчество.

Автор: Night_Rain (ficbook.net/authors/Night_Rain)
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Двое
Рейтинг: PG-13
Жанры: Фемслэш (юри), Романтика, Ангст, Флафф, Повседневность

Размер: планируется Мини, написано7 страниц
Кол-во частей: 4
Статус: в процессе написания

Описание:
в доме и на душе

Посвящение:
Супищу. Я люблю тебя, чудовище

Публикация на других ресурсах:
Запрещена

Привязанность

"Идем, погуляем".

"Давай с домашкой помогу!"

"Хочешь, браслет сплету?"

Я заявляю это во всеуслышание, иной раз ловя на себе недоуменные взгляды. Мало кто понимает, почему я, столь общительная, уделяю так много внимания тебе, совершенно незаметной среди других, Эмили. Я не могу сказать точно, когда поняла, что без тебя, такой вот чрезвычайно уютной и домашней я вовсе не обойдусь. Что мне будет недоставать этого синего льда глаз, и коротко стриженых рыжих волос, и голоса, такого же мягкого, приглушенного, как и весь твой облик. Я слыла человеком действия, и решила начать борьбу за тебя сразу, сегодня же!... Но спустя долгое время, в ответ на все многочисленные попытки привлечь внимание, получила только нервную улыбку и позволение быть рядом с тобой. Я была рада. Честно. Только потому, что ты разрешила видеть тебя более открытой и беззащитной, чем думали другие.

Я хочу, чтобы ты была ко мне привязана. Буквально. Чтобы я стала твоей привычкой, ежедневным ритуалом, как сигарета, как чашка кофе, чтобы ты чувствовала необходимость во мне. Я просто хочу быть нужной. Никому больше. Тебе.

Я веду тебя в пустующий кабинет, ты покорно садишься, а я, опустившись на корточки, оплетаю твои запястья нитками мулине, притягивая, привязывая к себе. Я собственница, которая хочет сделать тебя своей. Это желание спрятано за невинным плетением браслетиков кумихимо на руках знакомой. И ты понимаешь. Читаешь меня по глазам и по жестам, безмолвно выпытывая страшные тайны, узнавая всю подноготную. Ты улыбаешься мне так, как улыбаются маленьким детям, которые не ведают, что творят. Я обнимаю тебя, не удержавшись, не устояв перед очаровательностью твоей улыбки. Порчу все своей нетерпеливостью, как, впрочем, и всегда. Я виновата, так виновата перед тобой, Эмили.

А ты не отталкиваешь, но и не отвечаешь, и мне страшно от твоего бездействия. Я роняю злые слезы в твой свитер, не сдержавшись, чувствуя, как родные руки ласково проходятся по растрепанным волосам. И я знаю, что этот жест ничего не значит. А ты знаешь, что я ради тебя освоила кумихимо. И что терпеливо поджидаю тебя на перемене. И что я совершенно не понимаю алгебру, но сижу над твоими учебниками. Мы так много знаем, и этих знаний достаточно, чтобы понять, что ничего у нас не получится. И ты поняла первой, а я все еще упрямо соединяю нитки в косички и шнуры подрагивающими пальцами. Ты станешь моей. Обязательно.

Принцесса

Мне всегда казалось, что такие, как ты, любить не умеют. Такие как ты. Изящные, тонкокостные, большеглазые принцессы. Само притворство, легкое, ставшее сутью. Слетающие с губ слова - маленькие разноцветные бабочки. Наряды - облако кружева,атласа и шелка. С голубыми глазами(у принцесс обязательно голубые глаза!) и красивыми, волнистыми локонами. Такие, в которых души не чает весь королевский двор, в восхищении замирая перед миниатюрным произведением исскуства. Такие, чьи маленькие ручки аккуратно сжимают в ладонях принцы, боясь причинить боль. Такие, что умеют одинаково притворно улыбаться в любой ситуации,как бы не хотелось плакать, демонстрировать отличное воспитание и сдержанно целовать накрашенными губами в подставленные щеки.

Принцессы, не иначе. Не дерзкие девочки-сорванцы, не боящиеся оцарапать коленки, лазая по деревьям. Не юные служанки, о преданности и покорности которых ходят легенды. Принцессы. Призрачные, эфемерные, как сон в рассветную пору, как цветение вишни. Мимолетное, быстротечное явление . Маленькие девочки с невинными личиками и жеманными жестами. Девочки в платьицах с кружевами, умеющие отлично намекать - взгляд, жест, румянец - и ты у ног этого божества. Слабые девочки, остро нуждающиеся в защите, ахающие при виде обычного паука. И почему-то сжимающие в руках меч, когда приходит время. Проливающие голубую кровь на баррикадах девочки. Воины почти. Что скажешь, принцессы.

И ты такая же, холодная, неприступная принцесса, когда открываешь передо мной дверь квартиры. С глазами, буравящими меня. С тонкими пальчиками, застывшими на ручке. Маленькая, складная, храбрая. Принцесса. Разве что, нет диадемы в растрепанных рыжих волосах. Я приветственно машу рукой и смеюсь, наспех пытаясь обнять тебя. Ты только отмахиваешься, забирая мокрую от дождя куртку, как всегда, не давая прикоснуться к себе без какого-то повода.

Я не знаю почему, но мне нигде не дышится так легко, как в стенах твоей квартиры. Особенно, в твоей уютной небольшой комнате, укрывшись теплым пледом и слушая монотонный стук капель за окном. Каждая ночевка у тебя, предназначенная для веселья, становится обменом небрежных фраз, между которых вшиты откровения. Сегодня все повторяется вновь - на экране ноутбука какой-то фильм, я читаю в полудреме, а ты, успокоившись, плетешь мне косички. Короткие волосы заплести нетрудно, но ты что-то мудришь, путаясь пальцами в прядях. Ты вообще многое усложняешь.

- Эмили, я тебя люблю.

- Ага.

- У тебя красивые глаза.

- Даже когда плачу и тушь потекла?

- Даже тогда, - уверенно заявляю я. Ты промолчала, сосредоточившись на своем занятии, но меня тянет на разговоры. Даже сейчас, лежа у тебя на коленях, я с неожиданной ясностью ощущаю свою ненужность. Кто я? Почти-подруга, с которой можно поболтать, которая примчится по первому зову и скрасит скучнейший вечер своими выходками? Знакомая, от полудружбы-недоотношений с которой отказаться так же легко, как от услуг надоедливых телеоператоров? Кто я тебе, Ваше высочество? И тут же отвечаю сама себе: придворный шут. Чье занятие - веселить толпу и развлекать свою принцессу. Изредка получая шутливую ласку, но не смея приблизиться хоть на шажок. Потому что манеры. Потому что голубая кровь. Потому что принцесса.

- Я хочу, чтобы ты была счастлива, - выдаю я, созерцая потолок и надеясь, что ты не увидишь в моих глазах слезы. От эффекта услышанного ты выпускаешь почти заплетенную косу, и она немедленно распускается.

- А ты знаешь, что благие намерения ведут в Ад? - шипишь ты, дернув меня за волосы. Я хихикаю, представив дальнейшую послежизнь, забыв про свое волнение, и задаю другой вопрос, не менее животрепещущий:

- А ты будешь скучать, когда я умру?

Кто я тебе, Ваше высочество?

Не глядите на меня так, принцесса.

Просто Ваш милый шут сегодня разучился смеяться.


Я смотрю на твое лицо, его бледный овал, на твои глаза, серо-голубые, прозрачные, как льдинки.Непроницаемые совершенно, с эмоциями, спрятанными на глубине, как у всех королевских особ. Глаза, по которым я умею читать.

- Нет, - отвечаешь ты наконец. Я обнимаю тебя так крепко, словно еще секунда, и нас разлучат.

- Я пойду чайник заварю, - бормочишь ты, смутившись почему-то.

А я счастливо улыбаюсь, глядя тебе в след. Соврала ты, но не соврали твои глаза. Правда, принцесса?

Слезы

Ты никогда не стеснялась своих слез. Плакала как в моем присутствии, так и перед одноклассницами, неуклюже пытавшимися развеселить тебя, и, кажется, перед единственной подругой, к которой я тебя отчаянно ревновала. Во мне всегда просыпался собственник, стоило только увидеть, как ты смеешь хотя бы улыбаться не мне. И в такие минуты я отчаянно ощущала собственную ненужность, а так же зависимость от тебя. Да, ты мой воздух, ты мой наркотик. Это давно следовало признать.

Ты плакала виртуозно, как другие, учась годами, играя на скрипке, затягивают подрагивающий аркан звуков на шее слушателя. Мелодия твоих слез рождала во мне что-то странное, целую волну желаний. Я хотела защитить тебя, закрыть от всего мира коконом одной своей молитвы богам, в которых никогда не верила. В то мгновение я была близка к тому, чтобы закрыть тебя своим телом от ранящих пуль. Но вру. К такому поступку я готова была всегда, в любую минуту.

Я обняла тебя в сотый, наверное, раз, чувствуя, как щекотно касается шеи прядь твоих волос. Осторожно сжала хрупкие плечи, надеясь, что этот жест развеет сгустившееся над тобой облако негараздов. Наверное, в ту минуту я была бы не прочь зарыться пальцами в твои рыжие локоны, или, быть может, жадно целовать соленые от слез губы. Но зверь внутри меня, от которого всегда веяло алой нетерпимостью, отступал перед тем светлым чувством, возникшем между нами. Оно было хрупким, как крылья бумажного самолетика, рвущемся вперед в отчаянном полете. А ты рушила, снова рушила, будто умела делать это не хуже, чем плакать в безразличных школьных коридорах.

Та девушка, которую ты звала подругой, говорила, что ты умеешь взрывать воздушные замки. Я только усмехнулась, услышав это заявление, потому что никогда не доверяла таким красавицам со страниц журналов, с копной пшеничных волос и кукольными голубыми глазами. Ты тогда только засмеялась своим серебристым смехом, в котором звенели колокольчики и немного нервно вдруг сжала мою ладонь. До сих пор не знаю, как истолковать то мимолетное прикосновение - страх, досада, попытка удержать?

Ты всегда была загадкой. Тайной, которая не прочь была скрываться ото всех, сливаться со стенами, исчезать за счет негромкого голоса. Всегда была зимней девочкой со льдом в глазах. Всегда усложняла, путала, терялась в лабиринтах своих же поступков. Ты всегда была девочкой из моего воздушного замка. Вся хрупкая, изящная - будто из хрусталя. И с завидным упорством разбивала полупрозрачные стены, оставляя меня вытаскивать из ран осколки сказки, которая не случилась. Потому что ты никогда не примиришься с тем, что без тебя я ничто. Будешь не доверять, отталкивать, ранить, делать все, чтобы я забыла о твоем существовании так же, как и остальные. Светловолосая подружка, кстати, так и поступила - я знала об этом по твоим рваным фразам и стихам.

Те минуты, в которые мы обе желали умереть и мир окрашивался в самые темные тона, мы писали стихи. Только я - верлибры, такие же нескладные, как я сама, а ты поразительно красивые вещи, которые читала мне нараспев. Я любила те минуты, когда ты в полудреме вдруг находила один из листков, и смешно прищурившись, доверяла мне тайны, перетекшие в рифму. Для тебя это все ничего не значило. Ни ночевки, ни объятия, ни стихи, ни "я люблю тебя". Ты не нуждалась в этом. Привыкла быть одной и распихивать по карманам динамит для таких фантазерок, как я. А я... Я просто плакала в пустом школьном коридоре, чувствуя на губах привкус соли и пороха почему-то. Плакать при тебе, особенно, при тебе, я стеснялась. Где-то вдали, в выцветающем, совершенно лишнем мире, прозвенел звонок. Я утирала слезы. Надо было сделать вид, что все хорошо. Хотя бы при тебе стоило носить маску, не беспокоить лишний раз. Я казалась себе отличной актрисой. Но у меня что-то плохо получается, правда?

Капли

Ты не та. Не та, которую я запомнила, нашла, обозначила взглядом в толпе, тогда, еще давно. Наверное, что-то решилось еще тогда. Я хочу так думать.

Но сейчас ты холодная, как мраморная статуя, с ледяными руками и опустевшим серцем. Все больше молчишь, замыкаясь в себе изнутри и пряча ключ куда подальше от моего любопытства. Не даешь прикоснуться к себе, упорно сбрасываешь руки с плеч так, как если бы это были тряпки. И мне становится страшно. Моя зимняя девочка стала полноправной снежной королевой с убийственным ледком в глазах. Глазах, от которых я так наивно ждала тепла по-летнему синего неба.

Мне хочется тебя согреть. Обнять, прижать крепче, растопить ледяную броню, поймать в ладони падающие снежинки и расцеловать каждую, чтобы она истаяла на теплых губах. Чтобы оставить тебя себе беззащитной совершенно, доверчивой и теплой. И открыться взамен.

Только вот не выходит. Нет никакой возможности заявить о своих чувствах. Я слишком уважаю тебя, что вот так врываться в границы твоего мирка, пародируя порыв осеннего ветра. Холодно в комнате, холодно на улице, ты прячешь озябшие руки в карманы пальто. Осень похожа на тебя. Или ты на нее. В каждом листке – твои развевающиеся локоны, в каждой капли дождя – твои слезы. Вы так похожи. Я вас так ненавижу. За холодность, за жестокость, за обжигающую красоту. Ненавижу обеих. И люблю тоже.

Дождь скачет по крышам, капли грохочут, ты молчишь и изредка поглядываешь на часы. Ожидаешь конца этой прогулки, затянувшейся так надолго. Шелест листьев и тишина давят на плечи тоннами. И я не выдерживаю.

- Ну скажи, скажи, что не так, что тебя беспокит, хватит молчать, хватит мне врать, скажи хоть что-то!...

И ты говоришь, говоришь, и говоришь, и слова – потоками воды с небес прямо за шиворот. Твоя речь состоит из «не». «Я не», «ты не» - о призрачном «мы». «Не та», «не идеальная», «ненужная», «неподходящая» - о себе. «Не делаешь», «не понимаешь», «неправда» - обо мне. Я молчу потому, что я – «не». Частица одного огромного целого недостатоков моих, твоих и этой безумной затеи. Ты говоришь, говоришь и говоришь, и твои слова затапливают нас не хуже чем толща воды океанских глубин, образуя второй потоп, только я слишком слаба, чтобы строить хлипкое суденышко.

- А еще я мерзкая сталкерша, - помогаю я с очередным определением для себя.

- Что? – рассеянно выдаешь ты, рассматривая кленовый листок, плывущий по поверхности лужи и вновь заложив руки в карманы.

- А, да, - ты улыбаешься устало, уголками вниз, смотришь в сереющие небеса. Мы стоим, потерянные посреди осеннего ливня, промокшие до нитки. Вода смывает все старое, грязное, лишнее, оставляя чистый лист. Надо писать настоящее красивым почерком поверх старых закорючек. Я набираюсь было смелости для первого шага, как вдруг ладонь смахивает с щеки налипшие пряди.

- Идем уже. Простудишься еще…

Ты поворачиваешь в сторону дома, идешь не оглядываясь, хлюпая по лужам насквозь промокшими кедами. А я бегу за тобой, пряча счастливую улыбку. Теплая ведь. Растопила.

@темы: писанина

---

Spring is green

Моя весна пахнет лекарствами. Сухо и сладко. Как таблетки,как сироп от кашля, как ровные плиточки гематогена. Как будто можно зарыться в горы препаратов, как в лепестки цветов, облиться спреем для горла, как древесным соком, как будто в самой первой листве прячутся записи диагностики. Моя весна болезненна. Моя весна родилась в стенах поликлиники. И она так же непредсказуема, как любой капризный больной.

@музыка: Placebo - Meds

@темы: писанина

---

О ней

Запахи.

Управляющие нами как марионетками через сознание, нажимающие на определенные точки умелыми, чуткими пальцами, искуссно раздражая рецепторы. Запахи. Те, от которых желаешь бежать поскорее и те, которые манят, зовут за собой шлейфом аромата. Запахи, достигающие самых глубин сознания, выламывая кусочки мозга и вытаскивая на свет божий мысль. Запахи отвратительные. Запахи влекущие. Запахи мерзкие. Запахи приятные. Запахи.
...

Я пахну ничем.

Нахожу где-то запах и забираю его себе. Приобретаю, получаю, ловлю на себя. Мои духи - цитрусы и сладости. Замечательные духи в милом розовом флаконе. Ими должны пахнуть мои свитера, и блузы, и руки. Но я пахну чем угодно кроме того запаха, который так исправно беру себе каждый день. Я пахну лекарствами, когда мне плохо, пахну кофе в серые будни, пахну металлом от потери самоконтроля, пахну спиртом, если лечилась. Я пахла даже полынью, молоком и дымом. Недолго, но пахла.

Забираю себе запах, приобретаю его, как вещь. Возможно, так и получилось, я просто стала кем хотела, преобразовалась, как хотела. Стала вещью. Вроде блокнота в черной обложке, или зонтика, или футляра для очков. Вещь, служащая некоторым и принадлежащая одному. Или не принадлежащая вовсе. Сломанная, согнутая, изуродованная до неузнавемости, до хрупенького инвалида, готового распасться на молекулы от одного только неловкого прикосновения.

Вещь, которая ж е л а е т кому-то принадлежать. Вещь, которая хочет быть нужной. И удивляется, что этого недостаточно.

Самолюбие хочет, чтобы нашли. Чтобы выбрали из тысячи других, чтобы с радостной улыбкой вдруг схватили так крепко, словно искали всю жизнь, роясь в грудах мусора, а теперь вдруг нашли. Только здравый смысл дает понять, что не случится такого. Что я ровно ничем не отличаюсь от тех, кто штампован под копирку небрежно кем-то на небесах. Что можно найти и получше, и поскладнее, и даже попроще. Найти кого(что) угодно. Не меня


А вообще я не вижу смысла в том, чтобы перепечатывать прошедшие события сюда. Я слишком устала для такого простого занятия.

...

Сегодня я чувствовала запах травы, свежескошенной, срезанной острыми лезвиями, сваленной бесформенной кучкой у тротуара. Запах перепутанных друг с другом растений, перемешанными с ароматами пыли и сырой земли. Хотелось лечь на землю и не шевелиться, пока меня не засыпят охапками свежей травы, пока я не пропахну ею насквозь, пока не исчезну, пока по мне не пройдутся, пока не втопчат в теплую почву.

@темы: писанина